enjoy
Номер первый.
Андреас Шолль.
Шолль родом из музыкальной семьи. Оба родителя были хористами в Кидрихе, его сестра — Элизабет Шолль — певица сопрано.
Он получил своё первое музыкальное образование в хоре мальчиков в Кидрихе. С 1987 по 1993 годы он обучался под руководством Рихарда Левитта и Рене Якобса в Базельской академии старинной музыки Schola Cantorum Basiliensis (de:Schola Cantorum Basiliensis), где получил диплом по старинной музыке (de:Alte Musik). В 1992 году он был отмечен Советом Европы и Фондом Клода-Никола Леду.
Сорок три года, разведён, имеет дочь.
Оказывается, уже две дочери)) Орёл))
Рост 190 с хвостиком, слегка косит одним глазом, что прибавляет ему трогательности.
Номер второй.
Филипп Жарусски.
Фили́пп Жару́сски, (фр. Philippe Jaroussky; род. 13 февраля 1978, Мезон-Лафит, деп. Ивелин) — французский певец, контратенор. Специализируется в репертуаре эпохи барокко.
Окончил отделение старинной музыки Парижской консерватории. В 2004 г. получил французскую премию «Виктуар де ля мюзик» в номинации «Открытие года», в 2007 г. повторил свой успех уже в основной номинации «Певец года». В 2003 г. сыграл одну из главных ролей в экранизации оперы Георга Фридриха Генделя «Агриппина». Наряду с Генделем ключевым композитором репертуара Жаруски является Антонио Вивальди, при этом Жаруски часто сотрудничает с камерным Ансамблем Матеус Жана Кристофа Спинози.
Из интервью:
DE I: Но у вас есть русская кровь, ведь по-русски мы должны вас называть «Ярусский».
Ф.Ж.: Конечно, когда я пересекаю русскую границу и говорю свою фамилию, все разражаются гомерическим хохотом. Мой прадедушка бежал от революции из России. Когда он доехал до французской границы, его спросили: «Ваше имя». Он ответил: «Я – русский». И его так и записали, хотя французы произносят мое имя на свой лад.
И вот эти два орла, два красавца объединили свои силы и спели Пёрселла.
Андреас Шоль, возможно, наиболее знаменитый в мире контртенор, нашел новый способ ошеломить своих фанатов и позлить критиков - дерзкое обращение к любовным дуэтам Перселла. Он обсуждает игры с гендером и ревнивых сопрано с Томом Сервисом.
Том Сервис
guardian.co.uk понедельник, 6 декабря
Мир контртенора это странное, на повышенных тонах место, где возможности мужского голоса стремятся к пределам, обозначенным Би Джиз. Вот почему я сижу в шикарном парижском кафе, поперхнувшись зеленым чаем. Андреас Шоль, возможно, самый известный фальцет в мире, только что заявил: «Однажды я сказал в интервью, что хотел бы спеть Кармен».
То еще зрелище, однако я поперхнулся снова. С 43-летним немцем Филипп Жарусски, младше его на 11 лет, воплощение французских контртеноров. «Если ты сделаешь это», говорит Жарусски, «я буду твоей Микаэлой». Пока две звезды сгибаются от смеха, мне мерещится пышная транс-версия оперы Бизе, где Шоль и Жарусски
щелкают кастаньетами и прохаживаются в платьях фламенко и кружевах.
Возможно, они всего лишь шутят - но оба они пытаются вырваться за грани возможностей классического контртенора. Не боясь расстроить критиков и изумить фанатов, Шоль записывал альбомы народных песен и популярных мелодий помимо дюжин записей барочной и ранней музыки, принесших ему славу. С именем Жарусски
связывают итальянское барокко, но кроме этого он повинен в ереси исполнения французских песен 19 и 20 века - к раздражению традиционалистов, считающих, что он должен исполнять лишь барочную музыку.
Эти двое в настоящее время вплотную заняты в программе дуэтов Перселла в сопровождении Ensemble Artaserse
Жарусски, с которым они сегодня прибудут к здешним берегам, следуя мантре Шоля «делать то, что никто бы о нас и не подумал». Довольно редко, чтобы две величайшие звезды классической музыки захотели бы сотрудничать, а не вступать в соревнование. Но они еще и поют вечер английской лирики - не являясь носителями языка. Программа включает такие номера как O Solitude и Music for a While, две из музыкальных жемчужин этой страны: для зарубежных певцов более чем непросто включать в свой репертуар Перселла.
«Петь на английском не так-то просто», говорит Жарусски. «Просто безумие, что впервые мы выступаем перед публикой с этим проектом именно в Лондоне». Шоль вспоминает свое собственное сражение с английским языком в начале карьеры. «Есть некоторые особые оттенки, которые ты должен передать верно. Помню, как впервые
пел Мессию с дирижером Уильямом Кристи. Один из музыкантов подарил мне комикс про Зорро, потому что, по его словам, я спел «человек Зорро» вместо «человек скорбей» (a man of sorrows). Жестко».
Почему Перселл? Выбор сделал Жарусски, после того как два года назад Шоль упомянул, что хотел бы поработать с французом. «Звучит глупо», говорит Жарусски, «но потребовалось шесть месяцев, чтобы составить эту программу. Мы могли бы взять итальянскую камерную музыку, Бонончини и Марчелло, но я знал, что мы планируем выступать в больших залах, наподобие Барбикана, так что нам было нужно что-то более разнообразное».
Дуэты Перселла. Написанные для конттеноров в 17 веке, были очевидным выбором, и Жарусски составил оригинальную программу, своего рода небольшой спектакль..
«Это было чертовски трудно», говорит Жарусски.
«Напечатайте это!» говорит Шоль.
«У меня было 10 вариантов, пока наконец не получился окончательный», добавляет француз.
Похоже, работа идет. «Мы только что репетировали», говорит Шоль, «и этот концерт будет очень занятным. Так здорово делать что-то отличное от обычного, петь ли с поп-группой, или работать с коллегой вроде Филиппа. Это так...»
«Свежо», говорит Жарусски. Похоже, теперь они заканчивают друг за друга предложения, так же как музыкальные строки. «В этой музыке есть несколько виртуозных моментов», говорит Шоль. «Что я люблю в пении с кем-то, кто тебе нравится, это что голоса просто сходятся. Это не сознательная вещь - просто так случается. И это так забавно».
Все же это серьезная забава. Жарусски рассказывает мне о дуэте My Dearest, My Fairest, который они поют. Это
пример самой насыщенной, глубокой любовной музыки Перселла, и обычно его не пели двое мужчин. «Но ведь могло быть также «дражайший мой», говорит он, показывая, что определение относится к Шолю, «а «прекраснейшая моя» пелось публике».
Так что любовь не только меж ними двумя, она захватывает также и нас, остальных. Это всего лишь одна из игр с гендером, в которые привычно приходится играть контртенорам. В барочном репертуаре произведения часто писались для кастратов, способных играть женские роли (сегодня они часто исполняются женщинами). Быть контртенором значит понимать, что гендер, по сути, игра, представление, а не что-то, зависящее от строения тела.
Но, говорит Шоль, «остается разница в восприятии - мы допустим любовный дуэт, который поют две женщины, но когда я пою Плач Дидоны, люди говорят «Ты не можешь исполнять это, вещь написана для женщины», Но, простите, женщины постоянно поют заглавную партию в Юлии Цезаре Генделя, так в чем разница? Дело в человечности всей музыки. За пределами наших ролей и наших полов все мы человеческие существа. В каждом из нас есть всеобщие, универсальные качества».
И в любом случае, указывает Жарусски, в тексте Плача Дидоны нет указаний на гендер. «Знаете», добавляет Шоль, «я пел Марию Магдалину в Страсти Иоанна Скарлатти, и дело не в переодевании, дело в человечности. Кейт Бланшетт играет Боба Дилана в кино, а Кэти Пери поет I Kissed a Girl, и нет никаких проблем. Так почему же мы с Филиппом не должны петь любовный дуэт? Не должно быть никакой пошлости или двусмысленности. Если наше намерение искренне, это может быть великий момент. Мы не считаем это провокацией».
Он продолжает: «Голос контртенора всегда зачаровывает. Но я никогда на самом деле не понимал, в чем дело, потому что для меня это привычно - мой голос. Еще когда мы поем, люди плачут, а мы получаем любовные письма. К этому привыкаешь». Он поворачивается к Жарусски. «Но я впервые испытал, что чувствуют другие, когда услышал, как ты записываешь Опиум. У меня мурашки по телу побежали. Первый раз в жизни - серьезно, Филипп - я подумал «Ага! Вот почему люди так восхищаются нашими голосами».
Я удивлен, как легко и свободно им друг с другом. «Когда мы выступаем вместе, кто-то, возможно, ожидает какого-то соревнования. Но мы этого не хотим - да и Перселл тоже. Дело в том, что мир контртеноров так мал, а наши голоса так различны, что нам нет необходимости испытывать ревность друг к другу».
Не так, как, скажем, сопрано? «Ну, есть разница между мужчинами и женщинами», говорит Шоль. «Женщины расположены к ревности». Жарусски смеется. «Знаешь, заголовок этой статьи будет такой: «Андреас Шоль говорит: Предпочитаю мужчин - и я хочу исполнить партию Дидоны!»
Эта запись концерта сделана французским радио "France Musique" (мерси, Гость)
Часть1
Часть2
Бонус:
Запись с концерта в Брюсселе.
Шолль и Жарусски поют на... четыре голоса.